— У вас самая музыкальная фамилия...
— Она связана с профессиональной деятельностью предков. В каком колене они были музыкантами, — не знаю. Только в том украинском хуторе, откуда родом мой папа, почти два десятка домов (почти весь хутор) принадлежали Скрипкам.
— Оркестр кинематографии изначально возник как оркестр специфичный, вроде как дополняющий синема. Удалось ли за все эти годы оркестру развиться в самостоятельное культурное явление?
— Ну да, сперва оркестр возник как своеобразный коллективный тапёр. Он сопровождал показы фильмов в крупном московском кинотеатре «Арс» на Тверской. Состав был сборным. Лучшие московские музыканты не считали для себя зазорным участвовать в этом необычном процессе. К тому же, музыка, сопровождающая фильмы, компилировалась из классических симфонических партитур. Нужно было только уметь оперативно ориентироваться в материале (вот одно из первых отличий киномузыканта). Следовало также уметь создавать характер музыки, её переливы настроений (тоже непростой навык, ибо одно дело играть симфонию Чайковского в том виде, как её написал автор, другое – иллюстрировать ею экранные страсти). После, с возникновением звукового кино, оркестр начал озвучивание фильмов, притом, начав с самого первого, — «Путёвки в жизнь». Вот с этого времени он и становится Оркестром кинематографии, оркестром-невидимкой, студийным коллективом. Но тяга к концертной эстраде столь сильна, что концертная деятельность музыкантов, начавшись в то время, не прекращалась никогда
— Предъявляются ли к музыкантам какие- то особые требования?
— Если называть «особыми требованиями» умение блестяще читать с листа, то – да. Времени на репетиции в студии нет. Проигрывание материала, подгонка его под экран – и запись. Притом, запись с одного дубля, без дописок и поправок. Техника того времени не позволяла такой роскоши. Оркестр должен быть всегда на высоте, ибо плёнка дорогая, тратить её попусту нельзя, магнитной записи ещё нет. Сегодня можно вписать не получившийся кусок, исправить помарку, сделать то, что совсем недавно было недостижимой мечтой, но требования к музыкантам не изменились. Нужно любить и понимать кино, чувствовать кадр, его настроение, создавать атмосферу. Плюс к тому же, нужно уметь играть в наушниках (в них звучит клик, это такой щелчок, организующий совместную игру и указывающий изменения темпов), есть ещё масса технологических сложностей, которые наши музыканты преодолевают шутя.
— Как за последние годы изменились функции оркестра?
— Концертная работа с каждым годом занимает всё большую часть жизни оркестра. У нас девятый год продолжается «фирменный» абонемент в концертном зале им. Чайковского. Он называется «Живая музыка экрана», в нём звучит музыка кино в её первозданном виде, самые лучшие образцы. Ведь её сочиняли настоящие профессионалы, оставившие нам свои пронзительные, искренние мелодии. Эти песни мы поём до сих пор. С этого сезона начнём осваивать новую филармоническую площадку в Олимпийской деревне, там мы откроем ещё один абонемент киномузыки. Продолжается наше многолетнее сотрудничество с легендарным лектором-музыковедом Светланой Виноградовой, в её концертах мы играем серьёзные симфонические программы.
— Как-то влияют на оркестр и его работу современные режиссеры?
— Сейчас процесс записи музыки зачастую происходит без режиссёров. Это так называемая «новая формация», для которых музыка мало что значит. Авторы, которые пишут музыку для их фильмов, иногда не могут ответить на вопрос, правильная ли нота написана? Эти новации зачастую идут и от продюсеров. Нет никого над ними, кто бы объяснил, какая музыка нужна для фильма, какой композитор подошёл бы лучше всего.
Раньше существовала целая плеяда замечательных музыкальных редакторов, от которых сейчас остался только один человек. Эти профессионалы обладали огромным авторитетом, их слово зачастую было решающим, они шпаклевали трещины музыкального сознания многих режиссёров. Сейчас продюсеры и новая поросль (не все, не все, повторюсь) извлекают из закоулков своего музыкального опыта всяческую попсятину, которую они слышали с детства, или просят композитора «сделать как в «Гладиаторе», или «как у Наймана»». Особенно эта беда на нас валится с телеэкранов, из многочисленных сериалов. Почему такое количество синтезированных звуков извергается с экрана? Да потому, что режиссёры этих фильмов не слышат разницы между живым оркестром и вот этой «пластмассой». Даже если у этих творцов в картине появляется оркестр (как дань моде, не более того), он будет вместо синтезатора. Бывают ли исключения? Бывают. Могу назвать «Оттепель». Сериал про Мишку Япончика. Всё решает талант.
— Какой был самый сложный проект в вашей жизни?
— За многие годы моей работы в кино самой сложной была запись фильма Данелии «Слёзы капали». Не буду рассказывать о всех перипетиях этой работы, скажу только, что в конце я сказал Георгию Николаевичу: «Название фильма вполне может стать эпиграфом к нашей работе». А самая объёмная, сложнейшая, интереснейшая, да и длительная была запись оперы Эдуарда Артемьева «Преступление и наказание».
— Есть ли на западе примеры подобного уникального оркестра?
— Специальные оркестры для записи музыки были во многих соцстранах до распада социалистического содружества. И на студии «ДЭФА» в ГДР, и чехословацком «Баррандове». Теперь этих оркестров нет, от немецкого остались рожки да ножки, я его слышал в прошлом году. Он по-другому называется и состав неприлично скромный. В Англии, например, считающейся самой модной страной для наших киногрупп, музыку записывают оркестры вроде Лондон симфони, это их побочный заработок. В Голливуде для записей собирают музыкантов, которых называют «постоянно приглашаемыми». Так что можно считать наш коллектив уникальным.
— А как дела вообще с финансированием, с репбазой, с инструментарием?
— С прошлого года мы работаем в новых условиях, получили грант. Правда, он самый маленький среди московских оркестров, поэтому пришлось сократить состав до минимума. Очень хочется существовать в тех же условиях, что и другие коллективы, иметь полноценный количественный состав, возможность оплачивать труд ведущих солистов на должном уровне. Репетиционная база у нас на Сретенке, в помещении бывшего кинотеатра «Хроника», место, так сказать, намоленное. Но маленькое и не видевшее капитального ремонта. Когда готовимся к концертам, приглашаем на репетиции хор, дополнительные инструменты, то всегда вспоминаем известное сравнение «как сельди в бочке».
Ян Смирницкий, МК, 3 июля 2014
